МИЛАН
Вена
В рабочий день в рабочее время на улицах Вены безлюдно, что для нас, жителей свободного мира, немного странно. Мы бродили по пустым улицам, встречая разве что таких же сонных туристов и свои скучные отражения в витринах; без особого интереса рассматривали памятники, затянутые противоголубиной сеткой; без энтузиазма поглядывали на угрюмое небо. Казалось, бесплотную серость конца ноября не сможет развеять ничто. И тут я заметил палатку с глинтвейном.
Глоток за глотком наполнял Вену имперским блеском. Где-то неподалёку Дунай гнал свои голубые волны. Где-то, совсем рядом, светились красотой ослепительные австрийские женщины. Тучи истончились и улетучились, и мне будто бы подмигнуло солнце. Мы шли мимо Хофбурга; в правой руке я держал кружку, а в левой – руку Марии Терезы. Императрица курила.
– Между прочим, – зачем-то говорил я, – в 2009 году вступает в силу закон о запрете курения в общественных местах.
– Ничего, – отвечала она, – я давно хотела избавиться от этой пагубной привычки.
– В 2010-м также запретят глинтвейн и пунш, – выдумывал я для поддержания разговора.
– Ничего, пускай. Трезвость – норма жизни.
– А в 2012-м запретят рождественские ярмарки.
– Правильно, я всегда считала их буржуазными пережитками. Кстати, вы не в курсе, когда нас покинет ваша освободительная 6-я танковая армия?..
В общем, погода наладилась.
Я пил кофе со сливками и ликёром, заходил в сувенирные лавки, долго бродил по музею средневекового оружия. На ярмарке вспомнил слова архитектора Хундервассера, утверждавшего, что в природе нет прямых линий, – когда купил головоломку в виде двух переплетённых гвоздей.
Собиралась наша группа ближе к ночи, когда уже изрядно похолодало. К тому времени мой организм почти перестал подогреваться изнутри колбасками и тушёной капустой, глинтвейна мне больше не хотелось; оставалось одно: мёрзнуть. Но я кое-что вспомнил и наскоро обмотал голову шарфом, так что до приезда автобуса напоминал то ли рыцаря в кольчуге без шлема, то ли немца под Сталинградом.
Милан
Первое впечатление, произведённое Миланом, было простым: их север похож на наш юг. Кое-где виднеются пальмы, не обязательно искусственные, а пригородные дома напоминают нечто евпаторийское. Но чем дольше мы всматривались, тем больше замечали различий. На клумбах цветут "анютины глазки". На деревьях вместо яблок висят апельсины и хурма; почти все окна, часто узкие, снабжены наружными противосолнечными роллами, хотя то и дело накрапывает дождь. Но в особенности моё воображение поразила труба от котельной, в своём горизонтальном сечении имеющая квадрат.
Гостиница оказалась ещё более странной. Номера – на 6 человек, при этом кровати – двухэтажные. Все удобства – в конце коридора, отопление – от человеческих тел. Но самое неприятное – это отсутствие электрических розеток. Ни тебе ноутбук зарядить, ни воду вскипятить... Ну, в конце концов, древние греки, а в частности спартанцы, обходились и без этого. Хорошо ещё, что я забыл взять из дому кипятильник.
Так что в первый же день из итальянского я узнал, что девочка будет рогацца, а мальчик будет ругаццо. К тому же, кофе-эспрессо здесь называют просто кофе.
Встречаются ли в Милане симпатичные девушки? Да, но такое впечатление, что все они приезжие.
В центре Милана высится потрясающее строение – Duomo, или же Собор. Если не ошибаюсь, его начали строить в 1386 г. для коронации Галеаццо III, а закончили только в 1927 г. Сейчас там идут реставрационные работы.
Обойдя внутреннее пространство огромного собора, я подошёл к скучающему Василию Ивановичу, и между нами состоялся следующий диалог.
– А не умеете ли вы, коллега, играть на органе? – спросил я.
Помедлив, он ответил:
– К сожалению, нет. Я не поучил в этой области достаточного образования.
– Жаль, жаль. Я тоже умею играть разве что на фортепиано всего лишь несколько незамысловатых мелодий.
– Да, это, конечно, немного не то.
– Увы. Насколько я знаю, у органа есть ещё развитая система педалей, а пальцы ног у меня не слишком длинны. Но представляете, как было бы здорово, если бы мы были виртуозами органного дела? Мы могли бы выступить с концертом, покоряя сердца миланцев. Мы сделали бы сразу два, нет, три хороших дела.
– Любопытно, каких же?
– Во-первых, мы бы сэкономили. Во-вторых, мы бы заработали. А в-третьих, мы бы осчастливили жителей города.
Тут к нам с двух сторон стали пристраиваться дамы, кто-то кому-то сказал: "Ах, ну сфотографируйте же нас с мальчиками!.." – и мы с Василием Ивановичем довольно замолчали.
Флоренция
На следующий день основной турнир ещё не начинался, а блиц для нетерпеливых планировался только на вечер, поэтому основная часть нашего коллектива решила не терять времени и съездить во Флоренцию.
Погрузившись в автобус около 6 утра, мы впали в сонное состояние, выпадать из которого стали поодиночке уже где-то в Альпах. Когда я протёр глаза, то увидел, что идёт дождь и что мы въезжаем в длинный туннель. Причём, стоило нам в тоннель въехать, как дождь удивительным образом сразу же пропал. А стоило выехать – снова появился. Этот занимательный феномен повторился и в следующем туннеле, и во всех других.
Дамы от скуки вели литературные беседы:
– А вы читали "Гарри Поттера"?
– Да, конечно.
– И я читала. Но мне гораздо больше нравится Паоло Коэльо.
При въезде в город я внезапно осознал, что моя шапка-ушанка не только мне не идёт, но ещё и слабо защищает от дождя, который и не собирался прекращаться. Поэтому я и ещё один товарищ купили себе по широкополой ковбойской шляпе.
У флорентийцев – совершенно особая культура отношения к зонтам. Видимо, дожди льют здесь всю зиму, и потому зонты продают в неимоверных количествах разного рода негры и китайцы, готовые торговаться, сбрасывать цену, а затем, если покупатель уходит, догнать его и снова уступить. Зонты торчат из урн и мусорных баков. Зонты оставляют при входе в лавки. Зонты просто валяются на тротуарах. Так что мы, люди свободного мира, смотрелись в своих шляпах очень независимо.
На центральной площади народ укрывался от дождя в соборе, где как раз проходил концерт органной музыки. Обнажив голову, я зашёл внутрь, нашёл подходящую скамью, уселся и приготовился слушать. Должен поделиться с вами, друзья: такой удивительный, волшебный и незабываемый сон я испытывал до того только один единственный раз, в далёком детстве, когда нас водили в планетарий. Тогда надо мной раскрылось огромное звёздное небо, я на мгновение закрыл глаза – и проснулся в конце лекции; сейчас же меня разбудили аплодисменты. Непередаваемое ощущение! Я даже чуть не захотел пожертвовать на храм, но, окончательно проснувшись, воздержался.
Снова Милан
Пока мы бродили по заливаемой дождём Флоренции, часть нашего коллектива, оставшаяся в Милане, решила сходить на знаменитый стадион Сен-Сиро, дабы любопытство пассивных любителей футбола активно удовлетворить. И вот нам сообщают очевидцы: "Алё! Всем, кто нас слышит!.. Мы идём вдоль забора в полкилометра, снизу – снег, сверху – дождь, справа – брызги от автомобилей, слева – стена. Это ужасно! Это – стена смерти!.."
Поговаривают, что именно с тех пор у Василия Ивановича завелась привычка загадочно бормотать: "дестра-синистра, дритто-диетро"*. Но, все же, ему удалось вывести людей и даже потом выиграть блиц-турнир.
Следующие три дня мы играли. Состязания для нашей команды были настолько увлекательными, что даже чуть не случился дипломатический скандал, когда Василий Иванович едва не стал чемпионом Италии. Лишь путём неимоверных усилий над собой ему удалось немного уступить в решающей партии, после чего отношения с дружественной стороной были спасены; он занял второе место. Я получил пять побед из пяти возможных, что тоже неплохо, а мой сын стал победителем в ещё одном турнире 9x9. В финале он играл против Бори, который незадолго до этого обыграл самого меня.
Между делом мы гуляли по городу. При этом я был почти до конца поглощён крайне важным заданием – фотографировал модные витрины, поэтому не заметил, как мы с Лёшей – нашим лучшим фотографом, которого вечно приходится ждать, пока он где-то что-то снимает, – наткнулись на длинную очередь к выставке Луиджи Караваджо. Выставка была бесплатной; мы зашли погреться. Внутри фотографировать было нельзя. Используя известное правило "нельзя, но если очень хочется, то можно", я украдкой обнажал свою камеру и делал украдчивые снимки – но получилось гораздо хуже, чем было на открытках, которые можно было взять бесплатно при выходе.
В миланском метро, как и в киевском, хватает рекламы, но её меньше. Милан – столица северной Италии, причём северяне недолюбливают южан. Поэтому когда на большом рекламном экране показывают прогноз погоды, там видно только верхнюю часть итальянского сапога.
Помня, что Милан – столица моды, я вглядывался в пассажиров, но ничего интересного не находил. Зато мы сами привлекали внимание не меньше, чем какие-нибудь гости столицы в киевском метро, кричащие через полвагона: "Пэтю, вставай! Мы выходымо!"
Из продуктов питания должен отметить:
- панино, или же хлеб, с сыром и колбасой, которым нас кормили бесплатно;
непроизносимое итальянское словосочетание, которое я заказал во вьетнамской пиццерии, впоследствии оказавшееся лапшой;
- странные орешки, которые я купил для эксперимента – их могли раскусить далеко не все; в конце концов, мы решили, что это сырые чищеные каштаны;
- хлебушек, которым нас помимо заказа накормили в приличной и дорогой пиццерии в центре города, обошедшийся нам в 48 евро.
Перед отъездом из Милана мы решили, что надо бы ещё посмотреть Ла Скалу. После небыстрых поисков оказалось, что знаменитый театр находится ровно напротив выставки Караваджо.
Венеция
Наутро мы подъезжали к Венеции. Почти не веря в существование солнечной погоды, я всё же купил себе тёмные джеймсбондовские очки. Но они, разумеется, не пригодились.
Остановившись в пригороде, наш автобус не мог заехать в город, поскольку вся Венеция – зона пешего туризма. Также мы не могли туда добраться на катере, потому что у транспортников была забастовка. К счастью, ещё ходили поезда. Полчаса – и мы на месте.
У вокзала наблюдалась нездоровая суета: народ натягивал на ноги резиновые сапоги всех типов, от обыкновенных, по колено, до болотных, которые на завязках, а также полиэтиленовые бахилы с пластиковыми подошвами и, что у людей, выехавших за границу впервые могло бы вызвать некоторый культурный шок, обыкновенные мусорные пакеты. Бахилы новые стоили от 5 до 10 евро, использованные – бесплатно. Сапоги – от 25. Пока я колебался, в задумчивости бродя между торговыми точками и нашей группой, уже сделавшей свой выбор, бахилы в продаже закончились. Я присоединился к группе и, как заботливый родитель, нашёл на помойке пару замечательных бахил с завязками и отдал их сыну, а сам решил топать так, как был, в кроссовках. Импровизированные сапоги Василия Ивановича каким-то удивительным образом оказались выполнены в цветах нашей гордости, нашего национального флага.
Когда мы дошли до первой затопленной улицы, наши пути разошлись. Мне приходилось идти посуху, поэтому неудивительно, что когда мы встретились, мои ноги были сухими, а у всех экипированных товарищей, кроме Василия Ивановича, – нет.
К тому моменту, когда мы добрались до центральной площади, Сен Марко, она была ещё затоплена, но уже можно было перемещаться по временным мосткам и, в общем, вода спадала, так что народ ещё немного побродил, пофотографировался в своих колоритных бахилах – и постепенно стал заполнять ими близлежащие урны. Василий Иванович сделал это последним. Обратно шли налегке.
Улицы Венеции – узкие и переплетённые не в пример флорентийским: кое-где, возвращаясь обратно, приходилось чуть ли не протискиваться. Улицы сходились и расходились, мимо, катая туристов, проплывали редкие гондольеры, пригибаясь под сводами низких мостов... В общем, мы слегка заблудились. Но добрый венецианец, романтически стряхивавший сигаретный пепел с высоты балкона, указал нам дорогу.
К вечеру я подумал, что целый день на ногах – неплохая зарядка для ног офисного обитателя.
Будапешт
Утром мне жутко хотелось спать; в Будапеште нас ждала экскурсия. Нас возили по историческому центру, периодически останавливая автобус и заставляя туристов любоваться замечательными видами города. Каждый раз, когда я снова оказывался на своём сидении, экскурсовод начинал говорить нечто необычайно интересное, но я на минутку закрывал глаза – и просыпался, когда опять нужно было выбираться наружу. Так продолжалось часа три.
Наконец, автобус отправился на стоянку, а мы оказались предоставлены сами себе. Когда начал накрапывать дождик, я пожалел, что оставил шляпу в салоне, но отметил, что поступил весьма прозорливо, не взяв с собою тёмных очков.
Гулять по городу, восхищаться и фотографироваться совсем не хотелось. Мы слонялись вокруг декоративных дворцов, по парку, разбитому на некогда осушённых болотах, пробовали местный глинтвейн (я нашёл, что вкус его тот же, но температура явно не дотягивает до высоких немецких стандартов). Было скучно. Неподалёку от места, где кто-то впереди меня идущий вступил в недосушенное болото, моё внимание привлёк памятник Черчиллю. Его кривая ухмылка будто говорила: "да, неплохо мы тут отбомбились в 45-м".
В общем, по всему выходило, что нужно идти в баню.
Дело в том, что Будапешт, кроме самого большого в мире здания парламента (кстати, венгерское слово duma переводится как болтовня), знаменит ещё и своими купальнями. Пока мы шли к "Сеченям", я вспоминал счастливое советское детство. Воображение рисовало передо мной сауну с раскалёнными камнями, иногда из жалости к детям взбрызгиваемыми водой, ледяной бассейн в два кубометра и контрастный душ – все эти удовольствия были совершенно бесплатно доступны простому советскому ребёнку, если только он состоял в спортивном обществе "Трудовые резервы".
Зайдя внутрь и обнаружив надписи на русском, я почувствовал гордость за силу русского оружия. Ободрившись морально и подкрепившись физически – гуляшом, который в венгерской версии оказался супом, – я направился в раздевалку.
На пятой странице текста, о дорогой читатель, я позволю себе маленькое лирическое отступление. Каждый цивилизованный человек страдает комплексом снятых трусов. Каждому снится сон, где он прогуливается среди других без нижнего белья... Что тут скажешь... Плавок с собой я не захватил. Под штанами на мне были надеты белые, под цвет носков, трусы. Поэтому нырять с бортика я не мог даже и думать, а разгоняясь кролем вынужден был то и дело приостанавливаться для приведения своих тылов в надлежащий порядок. Временами мне даже казалось, будто я понимаю, что чувствует женщина. Всё это, впрочем, нисколько не повредило моим стальным нервам; в конце концов, древние греки, а в частности спартанцы, обходились вовсе без трусов.
Купальни оказались просто огромны. Поражают воображение бассейны под открытым небом с горячей геотермальной водой. Над ними колеблется пар, сверху время от времени падают капли дождя, не доставляя отдыхающим никакого беспокойства. Некоторые купальщики играют в шахматы, не вылезая из воды. Особое удовольствие – плавать в искусственных водоворотах, сидеть на подводных фонтанах и подставлять затылок мощным струям, получая таком образом бесплатный массаж. То есть, не совсем бесплатный – за вход на территорию комплекса нужно заплатить эквивалент 10 евро.
В здании, по периметру отгораживающем центральные купальни от внешнего мира, находится множество саун разного типа и бассейнов с водой разной степени охлаждения. Сауна со льдом мне понравилась не слишком, с разноцветными лампами – тоже, но вот с туманом, в котором соседей по парилке было видно с трудом – очень. Я надышался горячим туманом так, что горло о нём напоминало дольше, чем о глинтвейне.
Когда несколько позже я спросил сына, что ему больше всего понравилось – Вена, Милан, Флоренция, Венеция или... – он сказал: конечно же, Будапешт! Почти целый день купаться!..
Выходя из купален под дождь, я решил поберечь только что приобретённый запас здоровья, взял свой любимый шарф – и неожиданно для самого себя соорудил на голове чалму. Получилось настолько тепло и удобно, что я даже подумал: а почему это никто вокруг так не делает? странные они какие-то.
Перед отъездом мы решили, что самое время то ли создать, то ли поддержать славную традицию, достали один из кубков, завоеванных нашей командой, наполнили итальянским игристым вином и пили его, стоя на центральной площади Будапешта, в торжественном сиянии фонарей, прожекторов и проезжающих машин.
В заключение скажу несколько слов в защиту нашей системы образования.
Где-то на одной из венгерских автозаправок мы с Василием Ивановичем зашли попить кофейку. Пока мы сидели за столиком, у стойки бара собралось несколько, судя по виду, водителей из местных; они о чём-то болтали с продавщицей; мы обсуждали то да сё; наши чашки опустели, и мы направились наружу. Выходя, я машинально сказал: "до свиданья", на что они мне ответили по-русски хором: "до свиданья!" – и дружелюбно рассмеялись. Я помахал им рукой и подумал: "А ведь хороший мы им когда-то преподали урок русского языка".